Колыбельные теленгитов
Для обозначения колыбельных применяются разные этнические названия: баланы jайкар («ребенка качать»), баланы уйуктадар («ребенка усыплять»), öбöй (непереводимое звукосимволическое колыбельное слово), балам, бай («ребенок мой, бай») и кабай кожоҥ («колыбельная песня»). Неоднородность проявляется не только в терминологии, но и в семантике, в устройстве поэтических текстов, напевов, тембре и манере исполнения.
В традиции сосуществует четыре различных типа колыбельных. Колыбельные одного из них обозначаются только термином кабай кожоҥ. По отношению к каждому из трех остальных типов укачиваний используется весь набор перечисленных этнических названий, за исключением кабай кожоҥ.
Термин кабай кожоҥ имеет прямое отношение к песенной традиции кожоҥ, в которой песни всех жанров различаются по содержанию поэтических текстов и предназначению, но исполняются на одни и те же типовые напевы, число которых крайне ограничено. Более того, вообще все тексты могут быть пропеты на один напев.
Песенная традиция относится к лирической сфере культуры, но некоторые песенные жанры имеют и обрядовое значение. Одним из таких жанров является кабай кожоҥ, поскольку эти песни обязательно исполняются в обряде укладывания ребенка в колыбель, но также звучат на праздниках, застольях и во время укачивания детей.
Когда кабай кожоҥ поются в качестве колыбельных, их поэтические тексты и напевы сохраняются, но существенно изменяется тембр: заметно снижается напряженность звукоизвлечения, и практически исчезают свойственные песням специфические призвуки на отдельных звуках, возникающие в результате особого смыкания голосовых связок. Кроме того, если песенный жанр кабай кожоҥ допускает как сольное, так и ансамблевое исполнение, то колыбельные кабай кожоҥ — только сольное (аудиопримеры 01–03). Когда кабай кожоҥ исполняются в ситуации укачивания ребенка, в их тексты могут вставляться звукосимволические колыбельные слова (аудиопример 02).
Один из самых популярных поэтических текстов кабай кожоҥ состоит из двух четверостиший:
Аҥ балазын телчиткен
Алты кыпту таш кабай.
Албатыны jыргаткан
Ад[а]-эненыҥ кол кабай.
Элик балазын телчиткен
Эки кыпту таш кабай.
Эркеле бисти киж[и] эткен
Эн[е]-аданыҥ кол кабай.
Маралёнку помогшая начать ходить
Шестислойная каменная колыбель.
Народ веселящая
Отца-матери руками [сделанная] колыбель.
Косулёнку помогшая начать ходить
Двухслойная каменная колыбель.
Милого нам человека взрастившая
Матери-отца руками [сделанная] колыбель.
Различные варианты этого текста демонстрируют возможность перестановки строф, а также нечетных и четных строк внутри строфы без изменения смысла.
В колыбельных второго типа (аудиопримеры 05–09) могут использоваться разные строки: звукосимволические, основанные исключительно на колыбельных словах-символах öбöй, бöй, бÿй, бай, вай и др., комбинированные, в которых последовательность слов-символов сочетается со смыслонесущим словосочетанием или словом, например, бай, бай, бай, балам («бай, бай, бай, мой ребенок») или балам кайда, вуй, вуй, вай, вай, вай? («мой ребенок где, вуй, вуй, вай, вай, вай?»), а также песенно-поэтические строки, состоящие только из смыслонесущих слов. Звукосимволические строки для укачиваний обязательны, причем колыбельная даже может состоять только из звукосимволических строк.
В качестве примера колыбельной, состоящей из разных строк, приведем текст укачивания баланы jайкар, пропетого жительницей с. Ортолык Кош-Агачского района Кеделик Амыркановной Попошевой (аудиопример 06):
Бай, бай, бай, бай.
Мениҥ балам ыйлабас.
Бай, бай, бай, бай, бай, бай.
Буй, буй, бöй, бöй, бöй, бöй.
[У]йукта калсаҥ ай балам.
Бай, бай, бай, бай.
[У]йукта дьурзеҥ ой балам.
Вай, вай, вай, вай.
Мамаҥ ойто дьеткелер.
Вай, вай, вай, вай, балам.
Бай, бай, бай, бай.
Ребёнок мой не будет плакать.
Бай, бай, бай, бай, бай, бай.
Буй, буй, бёй, бёй, бёй, бёй.
Усни, ай, дитя моё.
Бай, бай, бай, бай.
Спи, ой, дитя моё.
Вай, вай, вай, вай.
Мама твоя вернётся.
Вай, вай, вай, вай, дитя моё.
Нельзя не отметить, что подобные строки встречаются в текстах теленгитских скотоводческих заговорах. Эти укачивания исполняются на индивидуальные импровизационные напевы с большим количеством мелодических оборотов, причем близкие мелодиям скотоводческих заговоров, вплоть до полного совпадения их напевов у одного исполнителя.
Таким образом, колыбельные второго типа отражают основные черты обрядово-магических скотоводческих заговоров, и в целом их можно рассматривать в качестве разновидности заговора, направленного на оберег и успокоение ребенка. Для обоих жанров характерно звукоизвлечение с присутствием шума. Однако если в заговорах шумовой призвук имеет сравнительно низкую частоту, то в колыбельных — более высокую. При пении заговоров это обусловлено сжатием мышц нижнего отдела глотки (у корня языка), а при пении колыбельных — верхнего (у носоглотки).
Колыбельные третьего типа содержат строки, также организованные по-разному. Эти укачивания поются в основном на одном звуке с восходящим скольжением или мелодическим ходом в начале строк (аудиопримеры 10–13). Сходный мелодический прием, наряду с другими, присутствует в теленгитском эпическом пении.
Отец и дед ребенка могут спеть колыбельную особым тембром кай, часто называемым «горловым пением». Кай, представляющий собой игру разными тембровыми красками, используется в эпической традиции и имеет сакральное значение. Кроме того, мужская колыбельная может быть исполнена, так же как эпос, в сопровождении двухструнной щипковой лютни топшуур. Но в колыбельных никогда не используется самый яркий тембр кая, дающий удвоение мелодии в нижнем регистре. Зато вместо него возникает несвойственный теленгитскому эпосу тембр, вызывающий появление второго голоса в верхнем регистре на обертонах. По словам выдающегося теленгитского сказителя Алексея Григорьевича Калкина (1925–1998), исполнившего колыбельную каем, после такого пения ребенок быстро засыпает, а потом долго и крепко спит, причем будить его нельзя. Особенно желательно петь колыбельные каем для больных детей, поскольку в этом случае они быстрее выздоравливают.
Когда «однозвучные» колыбельные поются женщинами, то в силу существующего культурного запрета кай со всем присущим ему набором тембровых красок не используется. Однако высокая форманта — отличительный признак мужского исполнения колыбельных– воспроизводится представительницами самого старшего поколения (аудиопример 11). Кроме того, в укачиваниях этого типа встречается еще один тембровый маркер — быстрое периодическое движение языком из стороны в сторону с одновременным пропеванием звука, близкого к «л» (аудиопример 12). Этот прием используется в колыбельных многих тюркских народов Сибири.
Наконец, колыбельные четвертого типа исполняются на перенятые у русских частушечные напевы и отражают основные закономерности теленгитского лирического жанра частушка, возникшего под влиянием русской культуры. Отличие колыбельных от частушек проявляется в использовании, наряду с импровизируемыми поющимися стихами, строк со звукосимволическими колыбельными словами, а также в общей «приглушенности» звучания. В колыбельных этого типа могут использоваться и другие заимствованные напевы (аудиопример 14).
Таким образом, колыбельные у теленгитов, выполняя прикладные, обрядовые и воспитательные функции, естественно вводят ребенка в контекст родной культуры и обеспечивают бессознательное усвоение ее основополагающих интонационных норм.
Однако в последнее время в традиции укачивания детей произошли изменения, связанные с нарушением ее равновесия. Если в середине 80-х годов XX века колыбельные, поющиеся на заимствованные напевы, были редкими, то в начале XXI в. они стали абсолютно доминирующими.
